19 августа, в Преображение, "свет как будто останавливается: яблоко налито подвижным светом (соком), но само уже неподвижно. Эта символическая остановка означает, что некий важный период года закончен. Год закругляется, как яблоко..., при этом прошедшее время не исчезает - оно превращается, остается с нами этим именно яблоком, которое нам дарит август... Весь предыдущий рост, все возрасты дерева теперь сосредоточены в одном предмете - яблоко представляет собой фокус, в котором собраны, существуют одновременно весна, лето и осень".
среда, 29 сентября 2010 г.
Советую прочитать.
В блоге "Проба пера" натолкнулась на информацию "Голосуем за Большую книгу!" Список внушительный. Может быть, поступить совсем просто: начать читать сначала. И тут меня ждало потрясение! А теперь внимание тех, кто знаком с Даниилом Андреевым, Иваном Шмелевым, кто любит читать о Пушкине книги Валентина Непомнящего, чье сердце замирает от "Ключей Марии" Есенина. Все эти имена промелькнули в сознании, когда я открыла книгу Андрея Балдина "Московские праздные дни". Читайте, господа! Вот всего лишь маленькая цитатка:
19 августа, в Преображение, "свет как будто останавливается: яблоко налито подвижным светом (соком), но само уже неподвижно. Эта символическая остановка означает, что некий важный период года закончен. Год закругляется, как яблоко..., при этом прошедшее время не исчезает - оно превращается, остается с нами этим именно яблоком, которое нам дарит август... Весь предыдущий рост, все возрасты дерева теперь сосредоточены в одном предмете - яблоко представляет собой фокус, в котором собраны, существуют одновременно весна, лето и осень".Что это? Всего лишь путеводитель по Москве? Пусть даже и "метафизический". Конечно, нет! Хотя Москву автор любит до невозможности. А еще он любит природу, жизнь, Пушкина, православные праздники, историю, умеет "силой своего воображения возвращать на небосклон погасшие звезды" (неточная цитата из Марка Твена "Дневник Евы"), обладает пространственным видением в силу своей профессии архитектора. Думаю, что это не единственный мой отзыв о книге. Продолжение явно последует!
19 августа, в Преображение, "свет как будто останавливается: яблоко налито подвижным светом (соком), но само уже неподвижно. Эта символическая остановка означает, что некий важный период года закончен. Год закругляется, как яблоко..., при этом прошедшее время не исчезает - оно превращается, остается с нами этим именно яблоком, которое нам дарит август... Весь предыдущий рост, все возрасты дерева теперь сосредоточены в одном предмете - яблоко представляет собой фокус, в котором собраны, существуют одновременно весна, лето и осень".
вторник, 28 сентября 2010 г.
Читать всегда! Читать везде!
понедельник, 27 сентября 2010 г.
Образование в Европе в 2020-2030 годах. Прогноз
Вот такой интересный пост обнаружила в Живой Ленте от Елены Ястребцевой.
Перепечатка из блога ЖЖ
Источник.
Недавно Европейская комиссия приступила к исследованию на тему "Будущее обучения: Новые способы получения квалификации для будущей работы". Это исследование намерено разработать видение и сценарии того, каким образом новые навыки и компетенции будут изучаться в Европе в 2020-2030. Автор поста Cristina Costa, приглашенная в группу экспертов, пишет о своих прогнозах:
* Мы будем признавать людей за то, что они делают, а не за то, какую квалификацию по документу они имеют;
* Открытое обучение через Интернет станет повсеместным;
* Учащиеся должны будут брать под собственный контроль свое обучение;
* Формальное обучение станет более эпизодическим для людей, как входное и выходное образования на различных этапах их карьеры;
* Цифровая идентичность (и портфолио) заменят традиционные резюме;
* Управление цифровыми идентичностями станет важной компетенцией;
* Рабочее место станет одним из главных контекстов для обучения;
* Мобильные интернет-устройства станут основным инструментом для обучения;
* Практика станет акцентироваться на обучении, будет идти через мобильные устройства и интегрироваться на облачного типа портфолио.
* Приложения расширенной реальности станут основным инструментом для обучения;
* Школы (вузы) станут менее важными местами обучения, так как оно передвинется на рабочие места, в сообщества и дом.
* Высшее образование вернется к своей традиционной основной цели - к исследованию;
* Курсы переподготовки в профессиональном образовании и тренинги станут основной организационной формой обучения;
* Системы и услуги будут разрабатываться с целью обеспечить групповое взаимное обучение среди заинтересованных учащихся;
* Бумажные книги будут заменены электронным мультимедиа контентом;
* Блоги и другие мультимедиа материалы базе Интернета будет признаны в качестве "законных" публикаций для ученых;
* Многопользовательские виртуальные миры будут делать ненужными физическое посещение в школах и университетах;
* Финансовый кризис приведет к увеличению приватизации университетов;
* Высокая стоимость обучения будет сдерживать получение высшего образования многими студентами из рабочего класса;
* Открытые образовательные ресурсы станут широко применяются;
* Виртуальная мобильность будет ломать барьеры между национальными системами образования;
* Будет происходить снижение возраста окончания школы,так как признается, что другие контексты обучения могут быть более эффективными и более мотивирующими, чем школа;
* Мы перестали полагаться на экспертов в качестве источника знаний и учебных программ, и будем двигаться в направлении качественных знаний, подтвержденных через Интернет системы;
* Контекстно конкретизированные учебные материалы и задачи приведут к более локальному обучению;
* Персональные среды обучения будут замещать существующие среды виртуального обучения (LMS;)
* Профессиональные профили станут более широкими и заменят то, что мы видим в настоящее время в качестве отдельных профессий;
* Станет более распространенным перемещения людей между профессиями с обучением, как ключом для поддержки таких шагов;
* Традиционные дисциплинарные границы разрушатся с возможностью для учащихся проходить индивидуальные учебные программы, основанные на междисциплинарном обучении.
* Учебные заведения будут осознаны заново, как общинные центры знаний.
* Межпредметные структуры учебных учреждений будут объединяться в сети, основанные на общих целях и интересах."
Перепечатка из блога ЖЖ
Источник.
Недавно Европейская комиссия приступила к исследованию на тему "Будущее обучения: Новые способы получения квалификации для будущей работы". Это исследование намерено разработать видение и сценарии того, каким образом новые навыки и компетенции будут изучаться в Европе в 2020-2030. Автор поста Cristina Costa, приглашенная в группу экспертов, пишет о своих прогнозах:
* Мы будем признавать людей за то, что они делают, а не за то, какую квалификацию по документу они имеют;
* Открытое обучение через Интернет станет повсеместным;
* Учащиеся должны будут брать под собственный контроль свое обучение;
* Формальное обучение станет более эпизодическим для людей, как входное и выходное образования на различных этапах их карьеры;
* Цифровая идентичность (и портфолио) заменят традиционные резюме;
* Управление цифровыми идентичностями станет важной компетенцией;
* Рабочее место станет одним из главных контекстов для обучения;
* Мобильные интернет-устройства станут основным инструментом для обучения;
* Практика станет акцентироваться на обучении, будет идти через мобильные устройства и интегрироваться на облачного типа портфолио.
* Приложения расширенной реальности станут основным инструментом для обучения;
* Школы (вузы) станут менее важными местами обучения, так как оно передвинется на рабочие места, в сообщества и дом.
* Высшее образование вернется к своей традиционной основной цели - к исследованию;
* Курсы переподготовки в профессиональном образовании и тренинги станут основной организационной формой обучения;
* Системы и услуги будут разрабатываться с целью обеспечить групповое взаимное обучение среди заинтересованных учащихся;
* Бумажные книги будут заменены электронным мультимедиа контентом;
* Блоги и другие мультимедиа материалы базе Интернета будет признаны в качестве "законных" публикаций для ученых;
* Многопользовательские виртуальные миры будут делать ненужными физическое посещение в школах и университетах;
* Финансовый кризис приведет к увеличению приватизации университетов;
* Высокая стоимость обучения будет сдерживать получение высшего образования многими студентами из рабочего класса;
* Открытые образовательные ресурсы станут широко применяются;
* Виртуальная мобильность будет ломать барьеры между национальными системами образования;
* Будет происходить снижение возраста окончания школы,так как признается, что другие контексты обучения могут быть более эффективными и более мотивирующими, чем школа;
* Мы перестали полагаться на экспертов в качестве источника знаний и учебных программ, и будем двигаться в направлении качественных знаний, подтвержденных через Интернет системы;
* Контекстно конкретизированные учебные материалы и задачи приведут к более локальному обучению;
* Персональные среды обучения будут замещать существующие среды виртуального обучения (LMS;)
* Профессиональные профили станут более широкими и заменят то, что мы видим в настоящее время в качестве отдельных профессий;
* Станет более распространенным перемещения людей между профессиями с обучением, как ключом для поддержки таких шагов;
* Традиционные дисциплинарные границы разрушатся с возможностью для учащихся проходить индивидуальные учебные программы, основанные на междисциплинарном обучении.
* Учебные заведения будут осознаны заново, как общинные центры знаний.
* Межпредметные структуры учебных учреждений будут объединяться в сети, основанные на общих целях и интересах."
четверг, 23 сентября 2010 г.
Рожденный земной природой и космосом...
Ольга Балла "Человек междумирья" "Частный корреспондент"
Смотрите работы художника.
Музыка Чюрлёниса
22 сентября — 135 лет со дня рождения художника и композитора Микалоюса Константинаса Чюрлёниса.
С самого начала, ещё до рождения, он был человеком междумирья. В нём просвечивали друг сквозь друга разные языки (музыки, живописи и литературы, польский, литовский и русский), взаимопрорастали разные миры (видимый и невидимый, вещей и идей).
Отец его, крестьянский сын из южной Литвы, Дзукии, родился прямо в поле, во время жатвы. С ранних лет зачарованный непонятно откуда взявшимся влечением к музыке, на исходе юности Константин Чюрлёнис-старший обучился у деревенского органиста основам игры на органе.
Мать, Адель, была немкой, из евангелистов, бежавших из Германии от религиозных преследований. Кроме немецкого, она хорошо владела польским и литовским, была начитанной, хотя настоящего образования, рано осиротев, так и не получила. С Чюрлёнисом-старшим она, 18-летняя, встретилась в маленьком литовском городке Варена, тот был органистом в местном костёле.
Их сын Констант, родившийся спустя два года после венчания Константина и Адели и переехавший с ними чуть позже в провинциальную деревушку Друскининкай, похоже, чувствовал себя принадлежащим ко всем унаследованным мирам сразу. Они не спорили в нём, не вытесняли друг друга, но взаимонакладывались, просвечивали друг сквозь друга, составляли целое.
Констант был первым в роду, вошедшим в высокую культуру, — и она заговорила с ним на польском языке.
Польский вообще был языком его детства — домашним, изначальным. На этом языке звучала для него, проведшего более двенадцати лет в Варшаве, европейская и мировая культура. По-польски он писал письма друзьям и любимым. Польский был языком универсального, языком самого бытия — недаром на одной из картин цикла «Сотворение мира» слова Творца «Да будет!» раздаются именно на этом языке. Во вторую очередь это был русский — на нём Констант учился в начальной школе и разговаривал с государством, к которому принадлежал: Российской империей.
При всём при том и с польской, и с русской культурой Чюрлёнис ассоциируется в последнюю очередь, если ассоциируется вообще.
А между тем этот знаковый для литовской культуры человек, которого она числит среди своих основателей, начал как следует учить литовский язык лишь за шесть лет до смерти, с 1905 года, под влиянием и с помощью своей жены Зоси. В детстве он слышал на нём только песни и крестьянскую речь. Он открывал Литву как культурный факт, вступал в это символическое наследство уже зрелым человеком.
Литва стала для него не столько данностью, сколько сознательным выбором. С тем же правом (уж не с большим ли?) в качестве своей принадлежности он мог избрать польскую культуру. Но выбрал Литву: стал одним из тех, кто тогда, на рубеже ХIX—ХХ веков, хотел вывести Литву из культурного полубытия, сделать её культурной реальностью.
Только тогда, после 1905-го, в его имени появились литовские окончания — он стал Микалоюсом Константинасом Чюрлёнисом, тем самым MKČ, летучие инициалы которого сегодня составляют для нас неотъемлемую часть его картин. Крещён он был как Николай Константин (и русским, то есть официальным, вариантом его имени было — Николай Константинович Чурлянис или даже Чурлянев). Впрочем, Николаем его никто никогда не называл. Для домашних и друзей он всегда был Константом.
И вот ещё что важно: в его поздно обретённом литовстве не было ничего ни провинциального, ни экзотического. Литовцем и всечеловеком он становился одновременно и очень сознательно. А пожалуй, это и было для него одно и то же, а открытие литовского и восхождение к универсальному — одним и тем же путём.
Он заговорил об основаниях бытия, предшествующих всем национальным разделениям, на языке литовской культурной прапамяти, впрямую, без перевода. Заговорил как на универсальном на языке литовского язычества, которое, между прочим, залегало куда ближе к поверхности культурной памяти, чем практически у всех европейских народов: Литва крестилась необычно поздно — только к концу XIV века. Чюрлёнис первым дал языческим архетипам своего народа голос в высокой и общечеловеческой культуре.
Он начинал как музыкальный вундеркинд: к семи годам знал нотную грамоту, играл на органе, свободно читал с листа. Тем не менее в некоторых отношениях он начал осваивать языки Большой Культуры нетипично поздно.
Может быть, это даже хорошо: у него было больше — чем бывает у детей обыкновенно — времени для того, чтобы стать самим собой.
С 10 до 13 лет, успешно окончив, как значилось в свидетельстве, курс в Друскининкайском народном училище, Констант ничему формально не учился: на его образование у бедных и многодетных (с Константом — восьмеро!) родителей не было средств. Три года он провёл дома, в Друскининкае, с родителями и братьями-сёстрами, занимаясь только музыкой да жизнью вообще. Зато потом он будет учиться до конца дней, постоянно чувствуя, что ему не хватает знаний.
И ещё два языка жили в нём, просвечивали друг сквозь друга, взаимопрорастали — музыки и живописи. Нет, даже три: был ещё язык литературы. Он довольно много писал «словесного»: дневники, эссе, даже стихотворную поэму «Осень» в «квазисонатной форме». Но музыка и живопись были всё-таки главными. Без слова они обходиться могли и никогда вполне на него не переводились. Друг без друга — никак.
В принципе курсом народного училища можно было бы и ограничиться: хлеб органиста у него, заменявшего отца на службах с шести лет, был уже, по существу, в кармане. Но Константу повезло: нашлись люди, которые заметили, что мальчик способен на гораздо большее.
Как раз в те годы Друскининкай стал превращаться в модный курорт, известный минеральными водами. В доме Чюрлёниса-старшего всё чаще собирались заезжие любители музыки, слушали игру Константа, восхищались. Наконец одному из них, врачу Маркевичу, пришла счастливая мысль рекомендовать мальчика князю Михалу Огиньскому, страстному меломану.
В своём поместье в Плунге Огиньский (прямой потомок, к слову сказать, того Михала Клеофаса, которому мы обязаны знаменитым полонезом) на свои средства содержал оркестровую школу, где учил талантливых детей для собственного оркестра. Туда-то и попал 13-летний Констант, стал учиться игре на флейте, пытаться писать музыку — и своим талантом произвёл такое впечатление на вообще-то сложного и до капризности прихотливого Огиньского, что тот взял на себя финансовое обеспечение его дальнейшей учёбы.
Потом будет Варшава — фортепианный класс Музыкального института (который позже станет Варшавской консерваторией). Спустя год он уже меняет специальность — учится композиции, много пишет: кантату для хора и оркестра, фуги, пьесы для рояля; жадно читает — Достоевский, Ибсен, По, Гюго, Гофман, философия, история, естественные науки, — будто торопится нагнать упущенное.
В 1899-м оканчивает институт с отличием. Ему предлагают замечательную должность: директорство в только что основанной музыкальной школе в Люблине. К изумлению родных, бедный провинциал отказывается.
Ему кажется важным только писать музыку. Он уже задумал первое большое сочинение — симфоническую поэму «В лесу», которую и напишет в два следующих года. Он пытается выговорить языком музыки литовскую природу. И это удаётся ему настолько, что литовцы по сей день отсчитывают историю своей профессиональной музыки именно с этой поэмы и числят это произведение среди высших её достижений.
Опять-таки эту едва найденную линию можно было бы и продолжать. Однако Чюрлёнис чувствует нужным продолжать учиться. В 1901-м — ему уже 26! — он едет в Германию и поступает в Лейпцигскую консерваторию.
И при этом, как бы между делом, как бы ещё шутя, пишет другу следующее: «Купил краски и холст. Наверно, ты скажешь, что холст мог бы пригодиться на что-нибудь другое. Мой дорогой, я тоже чувствую угрызения совести из-за этих истраченных марок, но должен же я иметь на праздники какое-то развлечение».
И дальше, казалось бы, он только и делает, что постоянно обрывает линии своей едва начинающей складываться жизни, постоянно возвращает себя к началу: к состоянию неумения и неприкаянности (на самом деле — к состоянию наибольшей восприимчивости, но кто тогда это понимал?). В 1902-м, вернувшись с дипломом в Варшаву, он снова отказывается от места — на сей раз в самой консерватории. Живёт частными уроками, пишет фуги, фугетты, каноны (его кумир и учитель — Бах). И всё больше рисует — уже всерьёз.
Он снова учится: посещает частные рисовальные классы, заполняет альбомы этюдами, даже летом, дома, в Друскининкае, постоянно упражняется в рисовании — набивает руку.
С некоторых пор — может быть, с самого начала, нам не узнать — в нём взаимопрорастали и друг сквозь друга просвечивали ещё два мира: видимый и невидимый. Мир вещей и мир идей.
Просто он не сразу нашёл язык для их сквозящего единства. А когда нашёл, стало ясно, что этот язык может быть только двойным: музыки и живописи сразу. Ведь музыка говорила о незримом, собственно, всегда — а живописи оставалось только у неё учиться. Учиться, вначале с немного школярским буквализмом повторяя своими средствами давно освоенные звуками формы: недаром первое известное живописное произведение 28-летнего Чюрлёниса — на котором звучат прозрачными красками ели, вода и воздух — называется «Музыка леса».
В 1904-м — ему уже 29 — он опять студент: Школы изящных искусств в Варшаве. Но ему мало уже и живописи, и музыки, и их единства: он штудирует астрономию, интересуется древними космогониями, индийской философией, а особенно поэзией и мыслью Рабиндраната Тагора.
При этом он не перестаёт писать музыку: в его черновых тетрадях скопилось более полусотни фортепианных пьес. Говорят, будто нам ещё не всё из написанного известно. В 1907-м он пишет симфоническую поэму «Море» — она тоже считается теперь гордостью литовской музыки. Но впервые исполнена она будет только через четверть века после смерти автора.
Что ему точно никогда не было важно, так это публичность и заметность. Вот разговор со сколько-нибудь единочувствующими и единомыслящими людьми — другое дело. А они — как среда — станут у него появляться только в самые последние годы, перед концом.
Чем дальше, тем больше он будет вглядываться в едва различимый для привычного культурного зрения незримый мир, для разговора о котором, собственно, нет адекватного, а тем более общепринятого и общепонятного языка. Его и по сей день нет, а уж во времена Чюрлёниса не было и подавно. Он был из тех, кто пытался такой язык создать. Над этим же думали тогда по всей Европе символисты. Чюрлёнис не то чтобы был одним из них — скорее нет, но он дышал тем же воздухом. И — при несомненной общности носившихся в этом воздухе задач — не был похож ни на кого.
Весной 1906-го Варшавская школа изящных искусств устроила в Петербурге выставку. Чюрлёнис привёл своих тогдашних зрителей в смятение и растерянность.
Он несомненно произвёл впечатление. Можно даже сказать, что он понравился. Правда, складывается впечатление, будто даже те, кому он понравился, не очень знали, как о нём говорить.
«Чёрный квадрат» не упал на голову Малевичу 8 июня 1915 года: художник в этом направлении двигался два года. Работа над оперой впервые дала Малевичу повод расширить рамки рисунка до космических масштабов. И постепенно накопились эскизы и картины, являющиеся отправными точками для появления супрематизма.
Оправдать Малевича!«…Говоря об учениках варшавской школы, — писал критик Н. Брешко-Брешковский, — нельзя ни в коем случае обойти молчанием длинной серии фантастических пастелей Чурляниса. Чурлянис — родом литвин. <…> он, кроме того, и музыкант, окончивший две консерватории. Его музыкальностью и объясняется отчасти его мистическое, туманное творчество. Видишь сразу перед собой художника, привыкшего грезить звуками. Представляется, что из этого Чурляниса может выработаться самобытный художник. Даже теперь, на заре своей деятельности, он совершенно самобытен, никому не подражает, прокладывая собственную дорогу. Тут же, на выставке, его портрет, писанный товарищем. Какая благородная голова с умными, благородными глазами!
Это пантеист чистейшей воды. Всё своё творчество он отдал на служение стихийной обожествлённой природе, то кроткой, ясной, улыбающейся, то гневной, помрачневшей, карающей… В нём много смутного, недоговорённого. Как в звуках! Недаром Чурлянис — музыкант».
Чем ближе к концу, тем жизнь Чюрлёниса всё насыщеннее, даже счастливее. В 1905-м, тридцати лет, он наконец встречает женщину, с которой необыкновенно, как никогда раньше, счастлив: Софью Кимантайте, Зосю. Это она впервые начинает учить Константа литовскому, вводит в символическое наследство их народа, вовлекает в литовское культурное движение. Летом 1906-го он ездит по Европе: Прага, Дрезден, Нюрнберг, Мюнхен, Вена — ходит по музеям, набирается художественных впечатлений, будто на жизнь вперёд. В январе 1909-го женится на Зосе и едет с нею в Петербург.
В Петербурге — ни работы, ни денег. Зато какие знакомства, какие разговоры!
Добужинский, Бакст, Рерих, Лансере, Сомов, редактор «Аполлона» Маковский. Завязываются контакты с кружком Бенуа в Русском художественном обществе — будущем «Мире искусства». Он участвует в выставках. Работы нет только в смысле заработков, а так вообще-то он работает всё время.
Рисует занавес для литовского театра в Вильнюсе: «Радость невероятная. Натянул на стену холст шириной в 6, а высотой в 4 метра, сам загрунтовал. За два дня сделал набросок углём. А дальше при помощи стремянки происходило самое сумасшедшее рисование. В стилизации цветов мне очень помогла Зося, так что работа просто кипела». Одну за другой пишет картины: «Насладился я временем великолепно, потому что написал что-то около 20 картин, которыми иногда недоволен, а иногда расставляю, всматриваюсь и радуюсь…» «Писал по большей части с 9 утра до 6—7, а потом меньше, только из-за того, что дни стали короче».
При этом он пишет ещё и музыку — едва успевая записывать: то пять, то семь прелюдий подряд за несколько дней. Работает, по собственным словам, «24—25 часов в сутки».
Тем временем Зося не выносит бедности и жизни по чужим углам и возвращается в Литву.
Очень похоже на то, что он перенапрягся, пытаясь разглядеть больше, чем было по силам уму и зрению человека его времени.
Интонации его картин, до тех пор полных света и воздуха, вдруг меняются. Уходит свет, темнеют краски. Он пишет «Кладбище»: кресты над холмами на фоне бессолнечного неба. В 1909-м появляется «Баллада о чёрном солнце». Башня, кладбищенские колокольни, крест. Всё отражается в тёмной воде. Над чёрным миром распростёрла крылья чёрная птица.
«Вернувшись в начале зимы в Петербург, — вспоминал Добужинский, — я стал беспокоиться, что он не показывается у нас, и пошёл к нему (в то время он жил на Измайловском проспекте). Нашёл его абсолютно больным. Я срочно сообщил об этом его жене в Вильнюс и его другу Ч. Саснаускасу, который жил в Петербурге...»
Врачи подтвердили: Чюрлёнис психически болен. Софья увозит его в Литву, он даже пытается работать, но ему не лучше.
В начале 1910-го его забирают в клинику под Варшавой — и не находят ничего лучшего, чем запретить ему рисовать и заниматься музыкой.
Он ещё успевает получить известие о рождении дочки. Даже оказывается в силах написать Зосе небольшое письмо. А потом случается что-то странное: он сбегает из клиники в лес. Поздняя осень, уже снег.
Долго прокружив по лесу, не найдя дорогу, он вернулся в клинику и свалился с воспалением лёгких и кровоизлиянием в мозг. Прежним собой Чюрлёнис не стал уже никогда: 10 апреля 1911-го, не дожив до 36 лет, он умер.
Его открывают и изучают до сих пор. Его никак не назвать ни незамеченным, ни недооценённым. Вот только на том языке, основы которого он пытался нащупывать своими картинами и музыкой, больше никто никогда не заговорил.
Смотрите работы художника.
Музыка Чюрлёниса
22 сентября — 135 лет со дня рождения художника и композитора Микалоюса Константинаса Чюрлёниса.
С самого начала, ещё до рождения, он был человеком междумирья. В нём просвечивали друг сквозь друга разные языки (музыки, живописи и литературы, польский, литовский и русский), взаимопрорастали разные миры (видимый и невидимый, вещей и идей).
Отец его, крестьянский сын из южной Литвы, Дзукии, родился прямо в поле, во время жатвы. С ранних лет зачарованный непонятно откуда взявшимся влечением к музыке, на исходе юности Константин Чюрлёнис-старший обучился у деревенского органиста основам игры на органе.
Мать, Адель, была немкой, из евангелистов, бежавших из Германии от религиозных преследований. Кроме немецкого, она хорошо владела польским и литовским, была начитанной, хотя настоящего образования, рано осиротев, так и не получила. С Чюрлёнисом-старшим она, 18-летняя, встретилась в маленьком литовском городке Варена, тот был органистом в местном костёле.
Их сын Констант, родившийся спустя два года после венчания Константина и Адели и переехавший с ними чуть позже в провинциальную деревушку Друскининкай, похоже, чувствовал себя принадлежащим ко всем унаследованным мирам сразу. Они не спорили в нём, не вытесняли друг друга, но взаимонакладывались, просвечивали друг сквозь друга, составляли целое.
Констант был первым в роду, вошедшим в высокую культуру, — и она заговорила с ним на польском языке.
Польский вообще был языком его детства — домашним, изначальным. На этом языке звучала для него, проведшего более двенадцати лет в Варшаве, европейская и мировая культура. По-польски он писал письма друзьям и любимым. Польский был языком универсального, языком самого бытия — недаром на одной из картин цикла «Сотворение мира» слова Творца «Да будет!» раздаются именно на этом языке. Во вторую очередь это был русский — на нём Констант учился в начальной школе и разговаривал с государством, к которому принадлежал: Российской империей.
При всём при том и с польской, и с русской культурой Чюрлёнис ассоциируется в последнюю очередь, если ассоциируется вообще.
А между тем этот знаковый для литовской культуры человек, которого она числит среди своих основателей, начал как следует учить литовский язык лишь за шесть лет до смерти, с 1905 года, под влиянием и с помощью своей жены Зоси. В детстве он слышал на нём только песни и крестьянскую речь. Он открывал Литву как культурный факт, вступал в это символическое наследство уже зрелым человеком.
Литва стала для него не столько данностью, сколько сознательным выбором. С тем же правом (уж не с большим ли?) в качестве своей принадлежности он мог избрать польскую культуру. Но выбрал Литву: стал одним из тех, кто тогда, на рубеже ХIX—ХХ веков, хотел вывести Литву из культурного полубытия, сделать её культурной реальностью.
Только тогда, после 1905-го, в его имени появились литовские окончания — он стал Микалоюсом Константинасом Чюрлёнисом, тем самым MKČ, летучие инициалы которого сегодня составляют для нас неотъемлемую часть его картин. Крещён он был как Николай Константин (и русским, то есть официальным, вариантом его имени было — Николай Константинович Чурлянис или даже Чурлянев). Впрочем, Николаем его никто никогда не называл. Для домашних и друзей он всегда был Константом.
И вот ещё что важно: в его поздно обретённом литовстве не было ничего ни провинциального, ни экзотического. Литовцем и всечеловеком он становился одновременно и очень сознательно. А пожалуй, это и было для него одно и то же, а открытие литовского и восхождение к универсальному — одним и тем же путём.
Он заговорил об основаниях бытия, предшествующих всем национальным разделениям, на языке литовской культурной прапамяти, впрямую, без перевода. Заговорил как на универсальном на языке литовского язычества, которое, между прочим, залегало куда ближе к поверхности культурной памяти, чем практически у всех европейских народов: Литва крестилась необычно поздно — только к концу XIV века. Чюрлёнис первым дал языческим архетипам своего народа голос в высокой и общечеловеческой культуре.
Он начинал как музыкальный вундеркинд: к семи годам знал нотную грамоту, играл на органе, свободно читал с листа. Тем не менее в некоторых отношениях он начал осваивать языки Большой Культуры нетипично поздно.
Может быть, это даже хорошо: у него было больше — чем бывает у детей обыкновенно — времени для того, чтобы стать самим собой.
С 10 до 13 лет, успешно окончив, как значилось в свидетельстве, курс в Друскининкайском народном училище, Констант ничему формально не учился: на его образование у бедных и многодетных (с Константом — восьмеро!) родителей не было средств. Три года он провёл дома, в Друскининкае, с родителями и братьями-сёстрами, занимаясь только музыкой да жизнью вообще. Зато потом он будет учиться до конца дней, постоянно чувствуя, что ему не хватает знаний.
И ещё два языка жили в нём, просвечивали друг сквозь друга, взаимопрорастали — музыки и живописи. Нет, даже три: был ещё язык литературы. Он довольно много писал «словесного»: дневники, эссе, даже стихотворную поэму «Осень» в «квазисонатной форме». Но музыка и живопись были всё-таки главными. Без слова они обходиться могли и никогда вполне на него не переводились. Друг без друга — никак.
В принципе курсом народного училища можно было бы и ограничиться: хлеб органиста у него, заменявшего отца на службах с шести лет, был уже, по существу, в кармане. Но Константу повезло: нашлись люди, которые заметили, что мальчик способен на гораздо большее.
Как раз в те годы Друскининкай стал превращаться в модный курорт, известный минеральными водами. В доме Чюрлёниса-старшего всё чаще собирались заезжие любители музыки, слушали игру Константа, восхищались. Наконец одному из них, врачу Маркевичу, пришла счастливая мысль рекомендовать мальчика князю Михалу Огиньскому, страстному меломану.
В своём поместье в Плунге Огиньский (прямой потомок, к слову сказать, того Михала Клеофаса, которому мы обязаны знаменитым полонезом) на свои средства содержал оркестровую школу, где учил талантливых детей для собственного оркестра. Туда-то и попал 13-летний Констант, стал учиться игре на флейте, пытаться писать музыку — и своим талантом произвёл такое впечатление на вообще-то сложного и до капризности прихотливого Огиньского, что тот взял на себя финансовое обеспечение его дальнейшей учёбы.
Потом будет Варшава — фортепианный класс Музыкального института (который позже станет Варшавской консерваторией). Спустя год он уже меняет специальность — учится композиции, много пишет: кантату для хора и оркестра, фуги, пьесы для рояля; жадно читает — Достоевский, Ибсен, По, Гюго, Гофман, философия, история, естественные науки, — будто торопится нагнать упущенное.
В 1899-м оканчивает институт с отличием. Ему предлагают замечательную должность: директорство в только что основанной музыкальной школе в Люблине. К изумлению родных, бедный провинциал отказывается.
Ему кажется важным только писать музыку. Он уже задумал первое большое сочинение — симфоническую поэму «В лесу», которую и напишет в два следующих года. Он пытается выговорить языком музыки литовскую природу. И это удаётся ему настолько, что литовцы по сей день отсчитывают историю своей профессиональной музыки именно с этой поэмы и числят это произведение среди высших её достижений.
Опять-таки эту едва найденную линию можно было бы и продолжать. Однако Чюрлёнис чувствует нужным продолжать учиться. В 1901-м — ему уже 26! — он едет в Германию и поступает в Лейпцигскую консерваторию.
И при этом, как бы между делом, как бы ещё шутя, пишет другу следующее: «Купил краски и холст. Наверно, ты скажешь, что холст мог бы пригодиться на что-нибудь другое. Мой дорогой, я тоже чувствую угрызения совести из-за этих истраченных марок, но должен же я иметь на праздники какое-то развлечение».
И дальше, казалось бы, он только и делает, что постоянно обрывает линии своей едва начинающей складываться жизни, постоянно возвращает себя к началу: к состоянию неумения и неприкаянности (на самом деле — к состоянию наибольшей восприимчивости, но кто тогда это понимал?). В 1902-м, вернувшись с дипломом в Варшаву, он снова отказывается от места — на сей раз в самой консерватории. Живёт частными уроками, пишет фуги, фугетты, каноны (его кумир и учитель — Бах). И всё больше рисует — уже всерьёз.
Он снова учится: посещает частные рисовальные классы, заполняет альбомы этюдами, даже летом, дома, в Друскининкае, постоянно упражняется в рисовании — набивает руку.
С некоторых пор — может быть, с самого начала, нам не узнать — в нём взаимопрорастали и друг сквозь друга просвечивали ещё два мира: видимый и невидимый. Мир вещей и мир идей.
Просто он не сразу нашёл язык для их сквозящего единства. А когда нашёл, стало ясно, что этот язык может быть только двойным: музыки и живописи сразу. Ведь музыка говорила о незримом, собственно, всегда — а живописи оставалось только у неё учиться. Учиться, вначале с немного школярским буквализмом повторяя своими средствами давно освоенные звуками формы: недаром первое известное живописное произведение 28-летнего Чюрлёниса — на котором звучат прозрачными красками ели, вода и воздух — называется «Музыка леса».
В 1904-м — ему уже 29 — он опять студент: Школы изящных искусств в Варшаве. Но ему мало уже и живописи, и музыки, и их единства: он штудирует астрономию, интересуется древними космогониями, индийской философией, а особенно поэзией и мыслью Рабиндраната Тагора.
При этом он не перестаёт писать музыку: в его черновых тетрадях скопилось более полусотни фортепианных пьес. Говорят, будто нам ещё не всё из написанного известно. В 1907-м он пишет симфоническую поэму «Море» — она тоже считается теперь гордостью литовской музыки. Но впервые исполнена она будет только через четверть века после смерти автора.
Что ему точно никогда не было важно, так это публичность и заметность. Вот разговор со сколько-нибудь единочувствующими и единомыслящими людьми — другое дело. А они — как среда — станут у него появляться только в самые последние годы, перед концом.
Чем дальше, тем больше он будет вглядываться в едва различимый для привычного культурного зрения незримый мир, для разговора о котором, собственно, нет адекватного, а тем более общепринятого и общепонятного языка. Его и по сей день нет, а уж во времена Чюрлёниса не было и подавно. Он был из тех, кто пытался такой язык создать. Над этим же думали тогда по всей Европе символисты. Чюрлёнис не то чтобы был одним из них — скорее нет, но он дышал тем же воздухом. И — при несомненной общности носившихся в этом воздухе задач — не был похож ни на кого.
Весной 1906-го Варшавская школа изящных искусств устроила в Петербурге выставку. Чюрлёнис привёл своих тогдашних зрителей в смятение и растерянность.
Он несомненно произвёл впечатление. Можно даже сказать, что он понравился. Правда, складывается впечатление, будто даже те, кому он понравился, не очень знали, как о нём говорить.
«Чёрный квадрат» не упал на голову Малевичу 8 июня 1915 года: художник в этом направлении двигался два года. Работа над оперой впервые дала Малевичу повод расширить рамки рисунка до космических масштабов. И постепенно накопились эскизы и картины, являющиеся отправными точками для появления супрематизма.
Оправдать Малевича!«…Говоря об учениках варшавской школы, — писал критик Н. Брешко-Брешковский, — нельзя ни в коем случае обойти молчанием длинной серии фантастических пастелей Чурляниса. Чурлянис — родом литвин. <…> он, кроме того, и музыкант, окончивший две консерватории. Его музыкальностью и объясняется отчасти его мистическое, туманное творчество. Видишь сразу перед собой художника, привыкшего грезить звуками. Представляется, что из этого Чурляниса может выработаться самобытный художник. Даже теперь, на заре своей деятельности, он совершенно самобытен, никому не подражает, прокладывая собственную дорогу. Тут же, на выставке, его портрет, писанный товарищем. Какая благородная голова с умными, благородными глазами!
Это пантеист чистейшей воды. Всё своё творчество он отдал на служение стихийной обожествлённой природе, то кроткой, ясной, улыбающейся, то гневной, помрачневшей, карающей… В нём много смутного, недоговорённого. Как в звуках! Недаром Чурлянис — музыкант».
Чем ближе к концу, тем жизнь Чюрлёниса всё насыщеннее, даже счастливее. В 1905-м, тридцати лет, он наконец встречает женщину, с которой необыкновенно, как никогда раньше, счастлив: Софью Кимантайте, Зосю. Это она впервые начинает учить Константа литовскому, вводит в символическое наследство их народа, вовлекает в литовское культурное движение. Летом 1906-го он ездит по Европе: Прага, Дрезден, Нюрнберг, Мюнхен, Вена — ходит по музеям, набирается художественных впечатлений, будто на жизнь вперёд. В январе 1909-го женится на Зосе и едет с нею в Петербург.
В Петербурге — ни работы, ни денег. Зато какие знакомства, какие разговоры!
Добужинский, Бакст, Рерих, Лансере, Сомов, редактор «Аполлона» Маковский. Завязываются контакты с кружком Бенуа в Русском художественном обществе — будущем «Мире искусства». Он участвует в выставках. Работы нет только в смысле заработков, а так вообще-то он работает всё время.
Рисует занавес для литовского театра в Вильнюсе: «Радость невероятная. Натянул на стену холст шириной в 6, а высотой в 4 метра, сам загрунтовал. За два дня сделал набросок углём. А дальше при помощи стремянки происходило самое сумасшедшее рисование. В стилизации цветов мне очень помогла Зося, так что работа просто кипела». Одну за другой пишет картины: «Насладился я временем великолепно, потому что написал что-то около 20 картин, которыми иногда недоволен, а иногда расставляю, всматриваюсь и радуюсь…» «Писал по большей части с 9 утра до 6—7, а потом меньше, только из-за того, что дни стали короче».
При этом он пишет ещё и музыку — едва успевая записывать: то пять, то семь прелюдий подряд за несколько дней. Работает, по собственным словам, «24—25 часов в сутки».
Тем временем Зося не выносит бедности и жизни по чужим углам и возвращается в Литву.
Очень похоже на то, что он перенапрягся, пытаясь разглядеть больше, чем было по силам уму и зрению человека его времени.
Интонации его картин, до тех пор полных света и воздуха, вдруг меняются. Уходит свет, темнеют краски. Он пишет «Кладбище»: кресты над холмами на фоне бессолнечного неба. В 1909-м появляется «Баллада о чёрном солнце». Башня, кладбищенские колокольни, крест. Всё отражается в тёмной воде. Над чёрным миром распростёрла крылья чёрная птица.
«Вернувшись в начале зимы в Петербург, — вспоминал Добужинский, — я стал беспокоиться, что он не показывается у нас, и пошёл к нему (в то время он жил на Измайловском проспекте). Нашёл его абсолютно больным. Я срочно сообщил об этом его жене в Вильнюс и его другу Ч. Саснаускасу, который жил в Петербурге...»
Врачи подтвердили: Чюрлёнис психически болен. Софья увозит его в Литву, он даже пытается работать, но ему не лучше.
В начале 1910-го его забирают в клинику под Варшавой — и не находят ничего лучшего, чем запретить ему рисовать и заниматься музыкой.
Он ещё успевает получить известие о рождении дочки. Даже оказывается в силах написать Зосе небольшое письмо. А потом случается что-то странное: он сбегает из клиники в лес. Поздняя осень, уже снег.
Долго прокружив по лесу, не найдя дорогу, он вернулся в клинику и свалился с воспалением лёгких и кровоизлиянием в мозг. Прежним собой Чюрлёнис не стал уже никогда: 10 апреля 1911-го, не дожив до 36 лет, он умер.
Его открывают и изучают до сих пор. Его никак не назвать ни незамеченным, ни недооценённым. Вот только на том языке, основы которого он пытался нащупывать своими картинами и музыкой, больше никто никогда не заговорил.
Международный конкурс «Genius Logicus»
Блог "Зёрнышко" предлагает такую интересную информацию:
"Уважаемый господин директор, господин учитель, уважаемая школа!
Опять пришло время пригласить всех интересующихся нетрадиционными и интересными логическими задачами принять участие уже в
6-ом сезоне престижного международного конкурса «Genius Logicus».
Для начала мы бы хотели сообщить вам несколько фактов и усовершенствований конкурса:
Международный конкурс «Genius Logicus»
Опять пришло время пригласить всех интересующихся нетрадиционными и интересными логическими задачами принять участие уже в
Для начала мы бы хотели сообщить вам несколько фактов и усовершенствований конкурса:
- в конкурсе принимают участие уже 16 стран. К 8 странам (Словакия, Чешская республика, Польша, Венгрия, Словения, Хорватия, Российская федерация, Румыния) присоединилось следующих 8 новых стран — Республика Беларусь, Украина, Казахстан, Эстония, Латвия, Литва, Болгария, Турция;
- в конкурсе приняло участие уже более 150 000 участников;
- для 120 победителей в 5 возрастных категориях были выделены денежные вознаграждения в размере от 500 до 5000 рублей;
- все участники конкурса получают дипломы с присуждением занятого места в национальном и международном конкурса;
- новый дизайн задач — более привлекательное и наглядное обслуживание конкурсных задач — см. пробные задания
Школы, которые еще не участвовали даже в нашем «пробном» конкурсе, имеют возможность испытать себя в online-конкурсе бесплатно! Только в том случае, если вы хотите, чтобы результаты вашего участия были оценены и отмечены дипломом, необходимо дополнительно заплатить абонентскую плату за участие.
Решение логических задач создает благоприятные условия для лучшего понимания логических связей в математике, химии, физике, биологии и многих других предметах.
Учащиеся должны записаться для участия в конкурсе с помощью учителя-координатора на нашем сайте в интернете до 20.10. 2010 года.
Более подробную информацию о конкурсе — сроки и способы подключения, пробные задания, отзывы, заявки и др. вы найдете на нашем сайте в интернете http://www.geniuslogicus.eu/ru/
Вот такой конкурс. Можно пока порешать задачки. А в следующем году и поучаствовать... если будет желание и средства у школы.
Решение логических задач создает благоприятные условия для лучшего понимания логических связей в математике, химии, физике, биологии и многих других предметах.
Учащиеся должны записаться для участия в конкурсе с помощью учителя-координатора на нашем сайте в интернете до 20.10. 2010 года.
Более подробную информацию о конкурсе — сроки и способы подключения, пробные задания, отзывы, заявки и др. вы найдете на нашем сайте в интернете http://www.geniuslogicus.eu/ru/
Вот такой конкурс. Можно пока порешать задачки. А в следующем году и поучаствовать... если будет желание и средства у школы.
понедельник, 20 сентября 2010 г.
Музыка, равная любви.
Одной любви музыка уступает,
Но и любовь - мелодия...
Пушкин
Не могу пройти мимо публикации интервью русского композитора Ольги Раевой о Бетховене. Я не композитор, более того, не умею играть на музыкальных инструментах, но готова подписаться под каждым ее словом:
"При упоминании фамилии Бетховен что первое вам приходит в голову? Симфонии, камерная музыка, опера или что-то иное?
— Никогда об этом не задумывалась... ( «Фамилия» — режет слух; по-немецки это — семья; а Бетховен — это имя.) Но, когда вы задали вопрос, ассоциации пошли в следующем порядке:
сначала увидела просто фамилию — Beethoven, потом по-русски — БЕТХОВЕН (почему-то именно так — большими буквами, даже, наверное, довоенным шрифтом, таким с засечками, как на старых станциях метро или на нотных изданиях 30-х; там, наверное, на титульном листе должно быть ещё мелко: «Под общей ред. профессора А.Б. Гольденвейзера»))),
потом — дом-музей в Бонне: клок седых волос и слуховые рожки разных калибров, — прошибло до слёз... (а про музей надо будет ещё отдельно рассказать!)
Потом — «К Элизе», которое на самом деле «К Терезе»; потом — бюстик (у меня дома в московской квартире), привезённый мне когда-то в подарок из Парижа дорогим человеком. Я сама его об этом просила. Что, спрашивает, привезти? А я говорю: привези мне цветочек аленький бюстик Бетховена. Он и привёз.
Потом смешное — сцена из кинофильма «Весёлые ребята», где «певица» разбивает яйца о бюст. Впрочем, не помню, был ли там бюст Бетховена или, кажется, всё-таки Баха))).
А потом я спросила сама себя: «Ну а если серьёзно?»
Если серьёзно — фортепиано прежде всего. Klavier. Klaviersonaten. Поздние опусы. Hammerklavier, Adagio sostenuto fis-moll, впервые услышанное, произвело огромное впечатление (наверное, одно из самых сильных в моей жизни), поразило, как впервые пережитая гроза, — воплощённая в звуках истина (я уже не говорю о том, что оттуда весь Шопен и весь Брамс происходят); последняя часть последней, 32-й сонаты... И ранние тоже. Вторая из Op. 2 — Largo appassionato — «Гранатовый браслет».
И срединные опусы. Как я их все люблю!
У Бетховена удивительная полифония, собственная, неизвестного происхождения, не знающая о барочной традиции.
В общем, гений фортепиано. Определил путь на полтораста лет.
Первое, что купила, впервые оказавшись за границей, — восемь CD с фортепианными сонатами (со Шнабелем, конечно).
Симфонии тоже очень люблю. Особенно Третью.
И квартеты люблю. Играть на фортепиано в четыре руки)))
Любовь, если коротко. Ради этого стоит жить."
источник
Но и любовь - мелодия...
Пушкин
Не могу пройти мимо публикации интервью русского композитора Ольги Раевой о Бетховене. Я не композитор, более того, не умею играть на музыкальных инструментах, но готова подписаться под каждым ее словом:
"При упоминании фамилии Бетховен что первое вам приходит в голову? Симфонии, камерная музыка, опера или что-то иное?
— Никогда об этом не задумывалась... ( «Фамилия» — режет слух; по-немецки это — семья; а Бетховен — это имя.) Но, когда вы задали вопрос, ассоциации пошли в следующем порядке:
сначала увидела просто фамилию — Beethoven, потом по-русски — БЕТХОВЕН (почему-то именно так — большими буквами, даже, наверное, довоенным шрифтом, таким с засечками, как на старых станциях метро или на нотных изданиях 30-х; там, наверное, на титульном листе должно быть ещё мелко: «Под общей ред. профессора А.Б. Гольденвейзера»))),
потом — дом-музей в Бонне: клок седых волос и слуховые рожки разных калибров, — прошибло до слёз... (а про музей надо будет ещё отдельно рассказать!)
Потом — «К Элизе», которое на самом деле «К Терезе»; потом — бюстик (у меня дома в московской квартире), привезённый мне когда-то в подарок из Парижа дорогим человеком. Я сама его об этом просила. Что, спрашивает, привезти? А я говорю: привези мне цветочек аленький бюстик Бетховена. Он и привёз.
Потом смешное — сцена из кинофильма «Весёлые ребята», где «певица» разбивает яйца о бюст. Впрочем, не помню, был ли там бюст Бетховена или, кажется, всё-таки Баха))).
А потом я спросила сама себя: «Ну а если серьёзно?»
Если серьёзно — фортепиано прежде всего. Klavier. Klaviersonaten. Поздние опусы. Hammerklavier, Adagio sostenuto fis-moll, впервые услышанное, произвело огромное впечатление (наверное, одно из самых сильных в моей жизни), поразило, как впервые пережитая гроза, — воплощённая в звуках истина (я уже не говорю о том, что оттуда весь Шопен и весь Брамс происходят); последняя часть последней, 32-й сонаты... И ранние тоже. Вторая из Op. 2 — Largo appassionato — «Гранатовый браслет».
И срединные опусы. Как я их все люблю!
У Бетховена удивительная полифония, собственная, неизвестного происхождения, не знающая о барочной традиции.
В общем, гений фортепиано. Определил путь на полтораста лет.
Первое, что купила, впервые оказавшись за границей, — восемь CD с фортепианными сонатами (со Шнабелем, конечно).
Симфонии тоже очень люблю. Особенно Третью.
И квартеты люблю. Играть на фортепиано в четыре руки)))
Любовь, если коротко. Ради этого стоит жить."
источник
Международная литературная премия.
Премия памяти Астрид Линдгрен была учреждена после смерти популярной писательницы шведским правительством и стала символом глубокого уважения и признания творческих заслуг Астрид Линдгрен, которая долгие годы продолжает быть одной из самых читаемых и востребованных детских писательниц не только в родной стране, но и практически во всем мире. Произведения Астрид Линдгрен были переведены почти на ста разных языков мира, что является несомненным признаком любви и подлинного интереса маленьких читателей к ее произведениям.
Подробно об этом читайте в Литературном блоге.
четверг, 16 сентября 2010 г.
Почему так?
Вчера в Таллинне состоялся удивительный концерт, посвященный 90-летию со дня рождения Георга Отса. Лауреаты международных и всероссийских конкурсов, оперные певцы, объединенные проектом "Таланты мира" исполнили арии из опер, оперетт, русские песни, романсы. Украсил программу и исполнитель главной роли в фильме "Георг" эстонский оперный актер Марко Матвере.
Слушала замечательные голоса, вспоминая, что истории Мистера Икс, Севильского цирюльника, Дон Кихота и Дульсинеи, Демона узнавала в детстве задолго до того, как научилась читать. И вовсе не потому, что жила в столичных городах. Моя гарнизонная жизнь заставляла с жадностью впитывать то, что предлагал телевизор. А предлагал он тогда великолепное искусство Геогра Отса, Муслима Магомаева, Бориса Штоколова. И лишний раз ужаснулась, вспомнив современное телевидение. Трудно представить Баскова, который бы кроме "натурального блондина" популяризировал бы "Влюбленного солдата" Э.Каннио или "Элегию" Ж.Масснэ. А ведь мог бы! Или нет? Смотрела в зрительный зал и думала, не уйдет ли оперное искусство вместе с нашим поколением?
Слушала замечательные голоса, вспоминая, что истории Мистера Икс, Севильского цирюльника, Дон Кихота и Дульсинеи, Демона узнавала в детстве задолго до того, как научилась читать. И вовсе не потому, что жила в столичных городах. Моя гарнизонная жизнь заставляла с жадностью впитывать то, что предлагал телевизор. А предлагал он тогда великолепное искусство Геогра Отса, Муслима Магомаева, Бориса Штоколова. И лишний раз ужаснулась, вспомнив современное телевидение. Трудно представить Баскова, который бы кроме "натурального блондина" популяризировал бы "Влюбленного солдата" Э.Каннио или "Элегию" Ж.Масснэ. А ведь мог бы! Или нет? Смотрела в зрительный зал и думала, не уйдет ли оперное искусство вместе с нашим поколением?
среда, 15 сентября 2010 г.
Советую прочитать.
Неблагодарное дело – пересказ сюжета. Скажу только, что он очень прост, язык лаконичен. Все реально и понятно. Поначалу вы даже будете недоумевать, почему вам порекомендовала читать эту книгу библиотекарь. Вот если бы одноклассники – тогда понятно! Но хватит тайн и недомолвок! Вначале – это эротический роман. Но подобно тому, как «Преступление и наказание» Достоевского из заурядного детектива превращается в философское произведение, «Чтец» приобретает черты нравственного, политического, исторического романа. Неожиданный взгляд на войну, на ее последствия, на проблему поколений. Не случайно эту книгу изучают в немецких гимназиях!
Те, кто любят рассуждать, кто собирается писать выпускное сочинение на одну из нравственных тем, найдут в этой небольшой книге очень много нужного для себя.
Взрослые читатели обнаружат приятные параллели с Генрихом Бёллем и Сартром. Моя любимейшая Тамара Львовна Вульфович (1922-1998), преподававшая зарубежную литературу в Калининградском университете и очень любившая немецкую литературу, по-настоящему обрадовалась бы этой книге!
четверг, 9 сентября 2010 г.
День пожилых людей.
12 сентября в Эстонии отмечается День бабушек и дедушек. Очень нужный праздник. Поздравляю всех, у кого есть дедушки и бабушки, и завидую, потому что вы можете их поздравить в этот день. Очень хочется, чтобы читатели познакомились с моим рассказом о реальном событии, о реальном пожилом человеке... Может быть, что-то напишете сами...
Портрет.
Портрет.
А теперь для взрослых...
Библиотека ждет своих читателей!
23 августа исполнилось 130 лет со дня рождения Александра Грина, создателя удивительной страны красивых и мужественных людей, чьи мечты сбываются и чья жизнь похожа на сказку. Если в вашем читательском багаже нет еще "Алых парусов", "Блистающего мира" или "Бегущей по волнам", поспешите прочитать эти книги. Они могут быть интересны для учащихся 6-8 классов.
7 сентября исполняется 140 лет русскому писателю, перу которого принадлежит абсолютный шедевр, с моей точки зрения, - "Гранатовый браслет". Не знаете имя этого человека? Не беда. Тем более, что в 11 классе вам так или иначе придется познакомиться с творчеством Александра Ивановича Куприна. Одиннадцатиклассникам советую прочитать также "Поединок", "Олеся", "Яма".
22 октября - еще один юбилей: 140 лет со дня рождения Ивана Алексеевича Бунина. Помню, как несколько лет назад бродила по французскому кладбищу Сент-Женевьев-де-Буа в поисках могилы этого писателя, поблагодарить хотелось за "Холодную осень". Впрочем, каждый рассказ Бунина - это целый роман, сгусток чувств, полутонов, звуков, запахов...
И, наконец, любимая всеми возрастами, начиная с 10 лет и заканчивая пенсионным возрастом, дорогая наша Агата Кристи родилась 15 сентября 120 лет назад! В нашей библиотеке есть ее многие детективные истории, которые можно перечитывать по мере их забывания.
До скорой встречи и приятного чтения!
вторник, 7 сентября 2010 г.
Праздник вашего имени.
Татьянин день празднуется широко благодаря тому, что является он праздником всех студентов. Думаю, пора вспомнить и о других старых русских именах. И хотя происхождением своим они обязаны либо греческому, либо латинскому языкам, их "русскость" неоспорима.
8 сентября - именины всех, чье имя Наталия. Именно в этот день в 1812 году родилась Наталия Николаевна Гончарова, жена Александра Сергеевича Пушкина.
Именины Натальи отмечают в честь Наталии, жены Андриана Никомидийского, казненного за христианскую веру. Кстати, чета Андриана и Наталии почитают как пример верного и честного супружества.
ЗНАЧЕНИЕ, ПРОИСХОЖДЕНИЕ. Имя Наталия (разг. Наталья) - женская форма старинного редкого имени Наталий, происходящего от латинского слова <на-талис> - родной. А также от латинского названия праздника рождества: <диэс наталис> - день рождества, рождения, а значит, Наталия - родимая, родная, природная, рожденная. Тот же корень в имени Рената (вновь рожденная, возродившаяся).
Существует и иное толкование, возводящее имя Наталия к тому же еврейскому корню, что и в имени Натан - дарованный.
Яркое, хорошее, красивое имя. Наталия ассоциируется с полем, покрытым туманом, с солнечной ромашкой.
По распространенности имя Наталия спорит с именем Елена за первое место.
источник
По моей версии, это единственное имя, сохранившее свои две формы: поэтическую "Наталия" (Натали) и просторечную "Наталья". И часто мы не вольны выбирать, ибо так и именно так нас записали родители. Но некоторые из нас находятся на пути от одной формы к другой, поэтому подписываюсь по-разному, в зависимости от настроения.
С ПРАЗДНИКОМ, ДОРОГИЕ НАТАЛЬИ И НАТАЛИИ!
Пусть всегда вас окружает жизнь во всех ее проявлениях!
Именины Натальи отмечают в честь Наталии, жены Андриана Никомидийского, казненного за христианскую веру. Кстати, чета Андриана и Наталии почитают как пример верного и честного супружества.
ЗНАЧЕНИЕ, ПРОИСХОЖДЕНИЕ. Имя Наталия (разг. Наталья) - женская форма старинного редкого имени Наталий, происходящего от латинского слова <на-талис> - родной. А также от латинского названия праздника рождества: <диэс наталис> - день рождества, рождения, а значит, Наталия - родимая, родная, природная, рожденная. Тот же корень в имени Рената (вновь рожденная, возродившаяся).
Существует и иное толкование, возводящее имя Наталия к тому же еврейскому корню, что и в имени Натан - дарованный.
Яркое, хорошее, красивое имя. Наталия ассоциируется с полем, покрытым туманом, с солнечной ромашкой.
По распространенности имя Наталия спорит с именем Елена за первое место.
источник
По моей версии, это единственное имя, сохранившее свои две формы: поэтическую "Наталия" (Натали) и просторечную "Наталья". И часто мы не вольны выбирать, ибо так и именно так нас записали родители. Но некоторые из нас находятся на пути от одной формы к другой, поэтому подписываюсь по-разному, в зависимости от настроения.
Пусть всегда вас окружает жизнь во всех ее проявлениях!
понедельник, 6 сентября 2010 г.
воскресенье, 5 сентября 2010 г.
Новинки детской литературы. Вести с книжной ярмарки.
среда, 1 сентября 2010 г.
С началом Нового учебного года!
Позвольте выразить Вам общее почтенье
За эти долгие совместные года.
Заведовали Вы процессом чтенья
И были на посту своем всегда!
И если каждый день сквозь Ваши руки
Проходят до двухсот различных книг,
То Вы построили б Собор иль Храм Науки,
Когда б рядами складывали их.
Вы не болели и не уставали,
Без Вас представить школу трудно всем.
И, если мы чего-нибудь не знали,
У Вас был материал для многих тем.
Пусть будет больше солнца в Вашем мире,
Пусть интересным будет каждый шаг,
А горизонт пусть будет ярче, шире,
Здоровья, стойкости, успехов, многих благ!
Коллектив Ласнамяэской гимназии.
Подписаться на:
Сообщения (Atom)