Общее число погибших в тот день насчитывают до ста тысяч человек. Такого побоища мировая история до того дня не знала. Вопрос что такое Бородино, почему так все свершилось при Бородине, является для Толстого ключевым. Здесь ему видно не одно только военное или политическое событие. Это было потрясение самих основ мыслимого мира, когда нужно судить не о Кутузове, Наполеоне или Александре I, но о человеке как таковом: что такое человек, что творится у него в голове, если в один день погибают сто тысяч человек?
Календарь как устройство времени в голове русского человека в тот день сломался, переломился пополам.
Толстой не пишет исторический очерк, не стремится написать историческую статью. Он чертит метафизический чертеж события, исследует его во времени, его задача – переустроить наше воспоминание о 1812 годе. В историческом плане ни Толстому, ни Москве не нравится то, что произошло при Бородине. Тут все просто: мы потерпели поражение, мы отдали Москву.
Человек, память и разум которого оказываются повреждены в момент совершения Бородинской катастрофы, - Пьер Безухов. Толстой посылает Пьера смотреть на сражение, сопереживает ему, «помещается» внутри него, смотрит его глазами – все это для того, чтобы понять, что случилось на Бородинском поле.
Дымы от первых выстрелов пушек мешаются с утренним туманом. Туман, вода... Огонь и вода: миры столкнулись. Таково для него начало сражения. Тот мир – огонь, война. Наш мир – вода, мир. Мысль о столкновении стихий, о войне миров оформится окончательно, когда в самый разгар боя Толстой попытается приблизиться к эпицентру сражения, схватке за Багратионовы флеши, - и сразу отшатнется, увидев область огня. Толстой не описывает того, что творится в огне, и даже Пьеру не позволяет взглянуть в огонь. Там иное. По линии огня наш мир оборван...
Вот зачем были нужны диспозиция и схема: граница миров и времен проведена по вертикали, по меридиану (меридиан всегда чертит границу времен, линию перемены дат, часовых поясов...). По этой линии идет лобовое столкновение войск.
Время было пространством – до сражения, затем оно стало плоскостью – диспозицией, картиной расположения войск, затем эта бумажная плоскость сошлась в линию огня, затем эта линия сжалась в точку Курганной батареи, и в этой точке исчез, превратился в ноль, нелепость (автор объясняет эту нелепость появлением «нелепого» Пьера) весь вчерашний мир. Он стал хаосом, минус-пространством, душевною дырой, небытием.
(По книге А. Балдина «Московские праздные дни» с. 475-490)
Комментариев нет:
Отправить комментарий